В поиске Фотографии я кое-что позаимствовал у феноменологического проекта и языка феноме нологии. Но это была нестрогая, развязная, даже циничная феноменология, настолько легко она соглашалась деформировать свои принципы или уклоняться от них по прихоти моего анализа. Прежде всего, я не избегал и не пытался избежать парадокса: с одной стороны, стремление найти название для сущности Фотографии и, следова тельно, набросать проект эйдетической науки о ней, а с другой — неотвязное ощущение того, что Фотография представляет собой по сути своей, ес ли так можно выразиться (противоречие в терми нах), случайность, сингулярность, приключение. Мои фотографии всегда составляли часть "чего- то такого — эдакого": разве не эту слабость Фото графии называют банальностью? Во-вторых, моя феноменология соглашалась скомпрометировать себя с силой, с аффектом, который я не хотел редуцировать; будучи несводимым, он в силу этого являлся тем, к чему я хотел и должен был свести Фотографию. Но возможно ли удержать аффектив ную интенциональность, такое нацеливание на объект, которое было бы непосредственно прони зано желанием, отвращением, ностальгией, эй форией? Я не припоминал, чтобы в классической феноменологии, в том виде, в каком я познакомился с ней в молодости (а с тех пор она не стала дру гой), что-то говорилось о желании или трауре. Правда, я самым ортодоксальным образом про зревал в фотографии целую сеть сущностей: например, материальные сущности (побуждающие к фи зическому, химическому, оптическому изучению Фото) и сущности региональные (восходящие к эстетике, Истории, социологии); но в тот момент, когда я приходил к сущности Фотографии как це лого, я сворачивал с дороги: вместо того чтобы следовать по пути формальной онтологии (Логики), я останавливался, сохраняя при себе, как некое сокровище, мое желание и мою скорбь; в моем сознании предчувствуемая сущность Фотографии не могла отделиться от "патетического", из кото рого она на первый взгляд состоит. Я напоминал себе своего друга, который обратился к Фотогра фии лишь для того, чтобы снимать собственного сына. Я в качестве Spectator'a интересовался Фо тографией из-за "чувства"; я хотел углубить его не как вопрос (или тему), но как рану: я вижу, я чув ствую, следовательно, я замечаю, рассматриваю и мыслю.