Поскольку Фотография — область чистой случайности и ничем иным быть не может (ведь изо бражено всегда нечто), — в противоположность тексту, который под неожиданным воздействием одного-единственного слова может перевести фразу с уровня описания на уровень рефлексии, — она незамедлительно выдает "детали", составля ющие первичный материал этнологического зна ния. Делая фотографии празднования Первого мая в Москве, Уильям Кляйн сообщает мне, как одеваются русские люди (ведь об этом я ничего не знаю): я подмечаю большую кепку на голове одного юноши, гастук на другом, платок на голо ве старухи, стрижку подростка и т. д. и т. п. Я мо гу еще больше углубиться в детали и заметить, что многие из моделей Надара имели длинные ногти; вопрос этнографический: какие ногти но сили в ту или иную эпоху? Об этом Фотография может сказать мне куда лучше портретной живо писи. Она позволяет дойти до мельчайших дета лей; она поставляет мне коллекцию частичных
объектов и может льстить заключенному во мне фетишизму, ибо имеется некое "я", любящее зна ние, испытывающее по отношению к нему что-то вроде влечения. Точно так же я люблю неко торые биографические особенности в жизни писателя, они восхищают меня наравне с фото графиями; я предложил назвать эти особенности "биографемами"; с Фотографией История поддерживает отношения того же рода, что био графемы с биографией.